Портрет опубликован 03 февраля 2010
Граф ИВАН АНДРЕЕВИЧ ОСТЕРМАН, 1725 – 1811, сын знаменитого дипломата графа Андрея Ивановича от брака с Марфой Ивановной Стрешневой, родился 25 апреля 1725 г.; в царствование Императрицы Анны был гвардии капитаном, с воцарением же Елизаветы Петровны, после ссылки отца в Сибирь, переведен в армию, затем отпущен за границу и в 1757 г. причислен к посольству в Париже; в 1760 г., в чине бригадира, назначен посланником в Швецию.
Его “обстоятельные и красноречивые донесения” отсюда обратили на себя внимание, и он получил ряд наград от Екатерины II “за патриотическое усердие, искусство и прозорливость”. В чине тайного советника, награжденный в 1772 г. орденом св. Александра Невского, 1 августа 1774 г., по отозвании из Стокгольма, назначен членом Коллегии Иностранных дел, а 2 апреля 1775 г. пожалован званием вице-канцлера; вскоре он сделан сенатором, действительным тайным советником, получил в 1782 г. Владимира 1-й ст. и в 1784 г.— св. Андрея.
После смерти гр. Панина, в течетнии 14 лет он первенствовал в Коллегии, но был только номинально руководителем русской политики, так как кабинет – секретарь Императрицы Безбородко фактически забрал в свои руки все управление иностранными делами, с ведома Государыни, высоко ценившей его выдающиеся способности. Остерману оставлено было представительство и наружный почет, чем он и довольствовался до самого воцарения Императора Павла, пожаловавшего его в канцлеры. После этого, как говорить Безбородко, Остерман сделал попытку “играть первую роль, и тут вышли недоразумения, которые невинным образом старику не в лучшее обратились”; 21 апреля 1797 г., “по причине болезненных припадков”, он был уволен от должности и удалился в Москву – складочное место опальных вельмож старого века, типичным представителем которого был он сам.
Высокий и худой, важный на вид, в старинном костюме Екатерининского времени, Остерман пользовался за свою прямоту и честность всеобщим уважением в Москве и удостаивался посещений Императора Александра I. Умер 18 апреля 1811 года; был женат на Александре Ивановне Талызиной (родилась в 1745 г., умерла 17 февраля 1793 г.), детей не имел.
Великолепный на дипломатических приемах, Остерман не был способен к самостоятельной деятельности, и когда пробовал противодействовать Безбородко – “беда была”, как пишет последний, ибо, “когда за руль брался – худо правил”. Иностранные дипломаты не щадят в своих донесениях Остермана – “личность совершенно ничтожную”, “автомата”, “homme de paille” или “tete de paille”. Небеспристрастные, быть может, отзывы иностранцев находят себе подтверждение в том, что того же мнения об Остермане, по свидетельству Храповицкого, была и сама Екатерина II.
Портрет опубликован 03 февраля 2010
Князь ВАСИЛИЙ МИХАЙЛОВИЧ ДОЛГОРУКИЙ-КРЫМСКИЙ, 1722 – 1782, сын кн. Михаила Владимировича от брака с княжной Евдокией Юрьевной Одоевской, родился 1 июля 1722 г.; 13 лет начал службу солдатом и уже через год, во время Турецкой войны, быль на штурмах Перекопа и Очакова.
В царствование Императрицы Елизаветы командовал Тобольским пехотным полком, а в Семилетнюю войну генерал-майором участвовал во многих делах и был тяжело ранен под Кюбрином, после чего произведен в генерал-поручики и награжден орденом св. Александра Невского. Екатерина II в день коронации пожаловала его в генерал-аншефы, а в 1767 г. он получил Андреевскую звезду. В 1771 г. ему поручено командование армией, направленной на Крымский полуостров, вместо “персонального оскорбителя” Екатерины гр. Н. И. Панина. Быстро овладев, 15 июня, Перекопской линией, при чем армия неприятеля была обращена в бегство, Долгорукий двинулся в глубь Крыма, взял Арабат и 29 июня был уже в Кафе. Керчь и Еникале были брошены турками, хан Селим-Гирей бежал, и в 2 недели весь полуостров оказался во власти России. Св. Георгий 1-й ст. и 60 тыс. руб. были наградой победителю, которому Императрица писала: “Приметна мне стала из писем ваших ваша персональная ко мне любовь и привязанность, и для того стала размышлять, чем бы я могла вам сделать приязнь?
Портрета моего в Крыму нет, но вы найдете его в табакерке, кою при сем посылаю”. Через месяц Долгорукий заключил с крымцами “неразрывный союз”, отделивший навсегда Крым от Турции. По окончании войны Долгорукий получил шпагу с алмазами, бриллиантовые знаки к св. Андрею, еще 60000 руб. и прозвище “Крымского”. Говорят, что он ожидал чина Фельдмаршала и, обиженный, оставался не у дел, пока Екатерина не назначила его 11 апреля 1780 г. главнокомандующим в Москву, где он и умер 30 января 1782 г. Долгорукий был женат на Анастасии Васильевне Волынской и имел 2 сыновей и 3х дочерей. Похоронен в с. Полусктове-Волынщине, Московской губернии, в церкви Трех Святителей. Дом Долгорукого, в Охотном ряду, куплен был после его смерти Московским дворянством.
Современники единогласно признавали Долгорукого “очень храбрым”, но не сходились в оценке его военных талантов, и иные называли его “мало искусным” и даже – неспособнейшим. Но если бы даже, с точки зрения военного искусства, его лавры не были приобретены дорогою ценою, то имя Долгорукого неразрывно связано с крупным политическим фактом, важным для России и национального русского самолюбия. Как администратор, откровенно сознаваясь в своей неопытности, Долгорукий искренне заботился о порядке и справедливости и, не справляясь с законами, отечески творил суд и расправу по своему разумению; доступ к нему был всегда свободен, и даже во время припадков подагры, в халате, он принимал просителей, лежа на диване.
Он был исконный москвич, и Москва гордилась им и любила за простоту и патриархальность. Добрый, он был строг с подчиненными. “Я человек военный, в чернилах не окупан”, говорил он, подчеркивая свое отвращение к взяточничеству и крючкотворству. “Князь жил по-русски, был хлебосол, щедрый человек. Москва о нем долго плакала, тужит и поныне при всяком сравнении с заступающим его место”… так пишет кн. И. М. Долгорукий в своем “Капище сердца”. Другой поэт, тоже современник, Ю. А. Нелединский-Мелецкий посвятил ему эпитафию:
“Прохожий, не дивись, что пышный мавзолей Не зришь над прахом ты его; Бывают оною покрыты и злодеи; Для добродетели нет славы от того!
Пусть гордость тленные гробницы созидает,
По Долгорукову – ж Москва рыдает!”.
